Я баюкаю душу усталую

Лета сказкою звонко-поющей цветистою…

Ранним утром в небес пелену сине-чистую

  Краску льет Божество рдяно-алую.

А за ней и светила лучей рать игристую

Обсушить, обогреть грудь земную росистую

  Посылает оно из далекого

  Рдяного неба, неба глубокого…

  Я баюкаю душу скорбящую

Лета сказкою ярко-цветистой, душистою,

Когда полдень оденется в тогу лучистую

И своей страстью знойно-палящею

И леса, и моря, и всю землю тернистую

Обоймет, заласкает ее, деву льдистую,

  Из прекрасного, из далекого

  Ясного неба, неба глубокого.

  Я баюкаю душу унылую

Лета сказкою остро-душистой, златистою;

Вечер томный раскинет прохладу тенистую,

  И я, за руку взяв свою милую,

В лес иду слушать трель соловья голосистую

И мечтать, под напевы его, про жизнь чистую,

  За завесою неба далекого,

  Синего неба, неба глубокого..

Ползет, ползет змея разврата,

Ей нет препятствий на пути;

И жалко мне себя и брата,

Но чем спасти? Куда уйти

От этой гидры стоголовой,

Свой яд пустившей в нашу кровь?

Куда ни глянь, – царит целковый,

И гаснет чистая любовь.

  И веры нет у нас друг в друга,

  И нет надежды во груди…

  Ах, Муза, верная подруга,

  На миг в мир лучший уведи –

  Где радость тихая разлита,

  Где Вечной Правды торжество,

  Где жизнь любовью перевита,

  Где жизнью правит Божество.

Пусть я забудусь на мгновенье

От чар житейской суеты,

Увидев дивное селенье –

Желанный плод мирской мечты!

Глазки твои – это звездочки в небе,

Взглянешь на них, – и забудешь о хлебе;

Глазки твои – это синее море.

Взглянешь на них, – легче тяжкое горе;

Глазки твои – в спелой ржи васильки,

Взглянешь на них, – меньше в сердце тоски;

Глазки твои – это неба лазурь,

Взглянешь на них, – отдыхаешь от бурь;

Глазки твои – просто милые глазки,

Яркая быль поэтической сказки;

Глазки твои – это лета цветы,

Взглянешь на них, – и родятся мечты;

Глазки твои – это солнца лучи!

Стой, залюбуйся на них и… молчи.

Стояла поздняя весна.

Царила ночь над миром сонным,

И ароматом благовонным

Кадили роза и сосна

Перед лицом луны лимонным.

Мне нынче ночь, не заспалась,

Бродил я тихо над рекою,

И, незнакомая с тоскою,

Душа природе отдалась,

Предавшись неге и покою.

Но вот, в полуночной тиши,

Разлился голос твой певучий;

Каскадом красочных созвучий

Смутив покой моей души,

За проходящей скрылся тучей.

Спустилась в душу мне тоска,

И мне не дышится уж вольно,

Хоть все попрежнему привольно –

И лес, и небо, и река…

Но сердце… сердцу больно, больно…

Цветистая черемуха глядит в мое окно…

Как ясно это вижу я, а было то давно!

Весна была, цвел месяц май, мне шел двадцатый год,

И не было в душе моей ни горя, ни невзгод.

Любил тебя, хорошая, и был любим тобой.

Я счастлив был, как солнышко под шапкой голубой.

Бывало, день работаем, отрада на душе;

С тобой, моя желанная, был рай и в шалаше.

Бывало, поздним вечером идем гулять мы в сад;

Счастливые, так радостно впиваем аромат.

Бывало, ночью в комнате сидим мы у окна,

И с неба сине-звездного ласкает нас луна.

Ах, как легко дышалося в те светлые года!

Все – все вокруг ласкало нас, и пряталась беда.

Мы думали, что радости не выпить никогда,

Со звоном жизнь катилася, как вешняя вода…

Вечер гаснет… Тише, тише…

Спит Господен Храм-Дворец,

И по куполу, по крыше,

Чуть-чуть облачков повыше,

Сеет звездочки Творец.

Загорелись, засветились

Сочно звезды в высоте,

И лучи к земле пролились,

Все виды преобразились, –

Хоть и те-же, да не те.

Ночь-волшебница одела

Землю в сказочный покров;

С облаков луна глядела,

Тайну высказать хотела,

Да земных не знала слов…

Утром в поле из деревни вышел я…

Как здесь дышится свободно и легко!

Впереди меня дорога, как змея,

Изогнулася и смотрит далеко;

Вправо, влево рожь высокая стоит,

Под покровом густо спрятав васильки,

И простор полей весь солнышком облит,

Серебрятся, золотятся колоски.

А за морем ржи синеет в дали лес,

Из него несется песня соловья,

Чтоб исчезнуть в глубь лазурную небес…

Очарован, заколдован видом я!

В пляске шумной над моею головой

Комариный рой, как облако, висит;

Выше, в небе, протянувшися гурьбой,

Журавлей семья с курлыканьем летит.

Ах, куда бы только я не бросил взор,

Всюду слышится встающей жизни звон,

Всюду видит глаз ликующий простор…

Мне не верится, что это все не сон!

Порой закатною, по берегу крутому

Ручья поющего и скрытого в тени,

Шла тихо девушка, несущая истому

И в небо сеющая яркие огни.

Брюнетка жгучая, в истомной страсти млея,

Очами грустными вперилась в высоту.

Дыша цветами и – вся от цветов хмелея,

Губами жадными пьет сладкую мечту.

Мечтала девушка; и вместе с ней природа

С мечтами светлыми за счастьем понеслась…

Чу! песня сочная плывет из огорода,

И с ней трель соловья в лесу перевилась.

И Божьи ангелы, по воздуху летая,

Баюкают людей рабочих сон…

Смуглянка тихо шла и, постепенно тая,

Пропала в воздухе, как колокола звон.

Дети Севера, ночи белые,

Нежно-тихия, бледно-телые…

  Ах, люблю я вас, северяночки!

Как идете вы с тихой сказкою

Убаюкать день тихой ласкою

  В города, села, на поляночки;

Плавной поступью лебединою,

Речью звонкою, соловьиною

  Вы с ума меня, ночи, сводите!

Закипит в груди страсть могучая,

К сердцу радость льнет сладко-жгучая,

  И я сам не свой, – вы уходите!..

Жалко, жалко вас, белы ноченьки,

Дети Севера, крали доченьки!

  Ах, зачем во мне страсть рождаете,

Но про все сказать нету моченьки!..

Закипят мои слезно оченьки, –

  И в слезах моих вы растаете…

Ах, здравствуй, грустная Миледи!

Что ты печальна и грустна?

В своем наряде красной меди

Прекрасна ты, как и весна.

И я люблю тебя, Миледи,

Как любят солнечный закат…

Ах, будем, будем же соседи,

С тобою грусть делить я рад.

Так много прелести созвучий

Сокрыто в грусти у тебя…

Люби, люби, мой друг, не мучай

И не меня, и не себя…

Скорей идем в твою светелку,

За круглый стол, под яркий свет,

И там заплачем втихомолку,

Иль запоем любви дуэт.

Скинь с лица покров печали,

Скинь, мой друг, и улыбнись!

Глянь, кругом алеют дали,

И лазурью блещет высь.

Круг счастливый, круг хохочет,

Брызжет радость через край;

Снова сердце ласки хочет,

Рвясь в объятья, точно в рай.

Скинь с лица покров печали,

И одень весны покров;

И бежим к той светлой дали

На призывный счастья зов!

Глушь черноземной России,

И старый заброшенный сад;

Ветки березы косые

Гирляндами книзу висят;

Липы, широкой листвою,

Зеленым повисли шатром;

Дикой, высокой травою

Покрылись дорожки с песком…

Видно, давно человека

Не видел ты, сад-старина?

«Да, вот, уже скоро полвека

Никто не нарушил мне сна…

Сон мой баюкают птицы

Чарующим пеньем своим,

И сон мне волнующий снится:

Любим я весною, любим»!

С неба спускается плавно рассвет.

И воздух прохладою дышит.

Лугом росистым иду, и мой след

Травинки, цветочки колышет.

Рвутся туманы над сонной рекой,

И ветер их клочья разносит.

Всюду в природе нарушен покой,

И жизни природа вновь просит.

Лес просыпается, птицы поют,

И песни их в воздухе тают.

Чу! на деревне все люди встают,

Собаки вдали где-то лают.

Встала заря и облила восток

Своим ало-спелым румянцем;

И быстро помчался жизни поток,

Чаруя людей звонким танцем.

Лето… Чудная ночь!

На душе так легко.

Скоро – скоро полночь.

Я в полях далеко…

Среди спелых хлебов,

По росистой траве

Я иду на твой зов,

Что звенит в голове,

Что волнует мне кровь

Страстной дрожью своей

Про уют, про любовь

Там, в сторонке твоей.

И иду я, иду,

Сам не зная куда;

Может, счастье найду,

Может, встретит беда.

Все равно! что-нибудь

Буду рад повстречать:

Надоело весь путь

Тосковать и скучать.

Если счастье найду,

Я полно им упьюсь;

Если встречу беду,

Я с бедой поборюсь.

Вечер красочно-багряный

Разостлался по земле;

Вечер летний, вечер пьяный,

Словно молодец румяный,

Тонет в неге и тепле.

Брызжут в воздух ароматом

Задремавшие сады;

И в восторге приподнятом,

Словно колокол, – набатом

Плещут рыбы из воды.

Мошкара над речкой вьется,

Соловей звенит в лесу,

С деревень веселье льется,

Небосклон горит, смеется,

Увидав свою красу.

Все ликует, все играет –

От небес и до полей!

Вечер ночи дожидает,

В томной страсти изнывает

По зазнобушке своей…

Ах, зачем, зачем я встретил, друг, тебя

И безумно всей душою полюбил!

Ты зачем, зачем мне бросила шутя,

Что тебе я беспредельно дорог, мил!

Ты зачем, на что ласкала так меня

И зачем меня так счастьем берегла!

Ах, зачем же не сгорел я от огня,

От огня, когда в своих объятьях жгла!

Я не видел бы позора твоего,

Я не видел бы той бездны впереди,

Что теперь стоит у взора моего,

Что кипит теперь в истерзанной груди!

Я-бы веры в свое счастье не терял,

Бодро, весело, с улыбкой шел вперед;

Перед мной-бы все светился идеал,

А теперь вокруг все гаснет, блекнет, мрет…

Войди в мой сад… Давно одебрен

Его, когда-то пышный, вид.

Днем – золочен, в луне – серебрян,

Он весь преданьями овит.

Он постарел, он к славе алчен

И может быть – расскажет он,

Как потерял в нем генерал чин,

Садясь в опальный фаэтон…

И, может быть, расскажет старец,

Как, много лет тому назад,

Графиня ехала в Биарриц

И продала поспешно сад;

Как он достался генеральше,

Как было это тяжело,

И, может быть, расскажет дальше,

Что вслед за тем произошло…

А если он и не расскажет

(Не всех доверьем он дарит…) –

Каких чудес тебе покажет,

Какие дива озарит!.

И будешь ты, когда в росе лень,

А в сердце – нега, созерцать

Периодическую зелень

И взором ласково мерцать.

Переживать мечтой столетья,

О них беззвучно рассуждать,

Ждать девушек в кабриолете

И, не дождавшись их, страдать…

Мой тихий сад – в луне серебрян,

А в солнце – ярко золочен.

Войди в него, душой одебрен,

И сердцем – светел и смягчен.